Результаты такого синтеза с 1990 года в течение не менее 6 лет появляются на страницах Нью-Йоркского альманаха "Черновик". Образец такой эпиколирики или, если угодно, неоэпики можно обнаружить в сценарии-коллаже Чикагского поэта Рафаэля Левчина
Идеология синтетического дискурса Р.Левчина имеет свои корни в классической русской литературе, а также в суперсовременном самосознании русских поэтов. Эта традиция, возможно, была заложена еще А.С.Пушкиным. Не случайно в начале ХХ века появлялись монографические исследования о юридических и правовых воззрениях поэта. Подход к поэту (писателю) как к узнику, подвергаемому судилищу традиционно неправедными русскими судьями был свойственен, и Салтыкову-Щедрину, и В.Набокову, и даже "тотализирован" Павлом Пепперштейном в его "зоне инкриминации".
Поэт Рафаэля Левчина, оказавшись в дискурсах дебельнутого советского судопроизводства, использует в диалоге специфический для себя способ творческого самовыражения. Мало того, в своих стихотворных диверсиях он рефлективно изображает сам процесс судопроизводства, в котором чиновник судит поэта, а адвокатом от "чувств" выступает особа женского пола. Пространственная трансформация переносит процесс территориальных споров на территории женского тела, в котором принимает участия сама эта территория.
Как тут не вспомнить многочисленных родин-матерей точками своих псевдоскульптурных дьяволических сверхагрессий пометивших на туристических картах всю территорию бывшей и настоящей страны homo soveticus.
Любопытный пример автоматического Кассандриона можно найти в книге Михаила Бузника "Изумление", Париж, 1999 год, стр.58, экзерсис 54 (рисунок Рустама Хамдамова). Публикацию этого кассандриона см. в статье Юрий Проскуряков «Конвергенция Делологических Типов (КДТ)».
В произведении М.Бузника Автоматический Кассандрион, скрыт таким образом, что он является смысловым фоном, трюизмом, с которым любой субъект знаком на практике своей жизни. Фоновый Кассандрион автоматического стиля в этом произведении можно сформулировать так: наряды нужны для красоты, красота нужна для нарядов. Именно поэтому нарядам "известно", что они "оживут в любом времени".
Несмотря на то, что трюизм куртуазности беспредельно очевиден, автору все-таки хочется ощутить его тепло руками, но это уже относится к области психотерапии, на что, собственно, и обращает внимание остроумный рисунок Р.Хамдамова: женщина изображена отвернувшейся от текста М.Бузника. Вне связи с изображением женщины изображена мужская рука, удерживающая перепутанные между собой оправы очков без стекол (вместо букета цветов, которые так любит "тепленький" пол). Взаимодействие рисунка Р.Хамдамова с текстом стихотворения М.Бузника, образует несовместимость проволочной конструкции рисунка с декларацией "Оживут!": проективный Кассандрион Р.Хамдамова разрывает автоматический Кассандрион М.Бузника.
Такой тип взаимодействия литературного текста с изобразительным, как в случае одного из стилей Кассандриона, так и в других случаях, А.Очеретянский относит к разновидности "смешанной техники". Мне кажется, что данное название, указывая на чисто формальное качество, не является специфическим.
Я предлагаю такое взаимодействие литературного текста с изобразительным называть дискурсивной полифонией (или, сокращенно, "стилем диполь"). Стиль диполь дифференцирует литературный рисуночный дискурс от иллюстрации (так как автор иллюстрации старается отразить некий смысл, заложенный в литературном тексте).
Помимо этого, в стиле диполь рисуночная составляющая письменного текста начинает взаимодействовать с собственной референцией, сближая словесную картину диполя с экфрасисом (словесной картины известного живописного полотна).