| |
I
оттиск ежа твоя жалоба
мел, пожирающий время:
жуткое счастье разрушить следы аподем,
там, где стояли аварцы
лишь чертовы пальцы,
танец вуалей напоминает слюда.
Расы камней разрушаясь
текут по ладоням и косы
переплетают в тумане молочные плесы,
вивианит осыпается с ради/о/активного жернова,
голубь, как взрыв перед взрывом
опасно
вращается,
и образует созвездие сизого голубя.
В каре лишь тьма тишины!
Не воркует порфир под вуалью бутылочной глетчера,
перст корнуэльского камня
с персидскою искрою глаз
шепчет молитву и трогает воздух, как бритву.
II
дельта террас раздвижная распахнута веером:
рак на груди твоей,
в складках таившийся фавн,
держит фалангой горошину каменной флейты,
эрикофит проклинает копыта, свистит
длинная балка в отверстия черных оврагов,
и оползает чешуями тело ее
розовой рыбой над тонкою гипсовой розой
в телефонных сигналах икры
голубь опасный летит вулканической бомбой.
III
крыл колонада и стон геобических горл.
Эй, караванщик, подай в гиролитовой чаше
кости растений и ножны животных
на гиполимньон эпохального коврика кинь их.
IY
так безудержно расхищен бездонный каньон,
в каменных ссадинах корчится лунная плайя,
лунные камни толпы безнадежно сверкают,
вихрь нхангелитовой рощи кипит:
перевернуты чаши аподем,
спят аварцы, закутавшись в бурки своих авицел,
мерцает пламя, в слюде фаготрофного танца
египетская улыбка порфира.
Y
дубовый дуб дубовой древесины
сгущающий закат [а банка]
тьмы содер жит кор [ни ть]
м ы не дре во си лы
немедитацийрозовые иглы
никоронацийхром из ч е р н ы х г н е з д
межбедерных торчат,
течет мускат,
пока люб ви пят и [кончный]
стон и сон д вой ной звез
ды не сло
мит ду
ба
YI
по тропам парт в орфейские лады
течет непреходящая Даная
в ней черная горошина воды
дрожит склерозной жилкою Дуная
раздвоена на жолобы желот
она не сводит рака и медузу
боксирует залива кашалот
раскрыв улыбки греческую лузу
и дятел закольцованных программ
и каменщик безликих поколений
воскреснет клювом расколов колени
рассыпанной калиной номограмм.
|
|
| |
I
"Какой-то жалкий в венчике еврей
ведет матросов, красных бунтарей,
и изъязвлен шипами алых роз
из недр его свистит туберкулез"
Плыву в лодке по черной розе ночного озера.
Предчувствие запада,
запад предчувствия,
гейзер предсердия.
Перебираю веслами влажные лепестки,
перебираю горести и утраты.
И вижу на дне,
там, где завязь воды
прячет яркие камни огня,
раскрываются тленные капсулы жизни и смерть
развращает античные мраморы мидий.
Я хочу, чтоб открыл он глаза!
Этот камень слепее Гомера!
Справа ангел и слева химера,
предо мною любовь...
На воде проступают следы,
влажное дыхание
прикасается к области эпигастра.
Прозренье отчетливее презренья.
Звезды – это отблески моей страсти,
мой несчастный народ
с бесконечными снами Испании милой.
Не поймать даже шороха ласки ладони
на коже твоей.
Просто остров высокий курильской гряды,
занесенная снегом избушка,
беспредельная плоть океана
моих пленников-дрём:
он, то спит в зазеркалье,
то бешено рвется с цепи…
Капли тьмы в завитках завихрений
бегут за веслом,
безвоздушные рыбы
взирают с холодной печалью,
плыву все дальше во тьму.
II
Цветы и ладони открытые вверх и вперед.
Во мне отражается тополь и звезды
распластаны тьмой. И прозрачное тело
овеяно лентами мыслей. Так коробчатый змей
свернулся на перистом облаке сна,
и в квадрате его заштрихована мелом Луна.
Бесконечное тело
в плену бесконечной Вселенной
умещается в крохотном шарике страха.
Сколько их звезд?
Отражение города в небе
порождает цепочку нелепых иллюзий в связи
с хаотичным движением тьмы.
Несчастливые счастливы мы,
воедино объятые мыслию сна -
душа нам доверена.
Подражая течению тополя,
разветвляется улица.
Ева спит в золотом апельсине окна.
Солнце?
Молитва и Свет: все едино -
огненные буквы
бегут по голубому табло рассвета,
встаю, отряхнув прах от ног своих.
III
Взорванное осеннее яблоко тучи.
Акварельный плевок заката.
Сумерки.
Сознание смеркается во мне
или густеет опустевший воздух,
как забывают слово,
привкус движения чужого
на языке.
Пока пульсируют тела,
то проявляется,
то падает в окне
американский клен:
и раскрывает японский веер
из десятка досок
в навечно нераспиленном стволе,
Перед ее космическим лицом,
фильтруется, размазанный сияньем,
цветной дагерротип листвы.
Так переходят экипажи деревьев
столетья вброд.
Высокий металлический урод,
бракованная клетка для жирафа -
подъемный кран бетонных инфузорий
рукою вялой машет новостройке,
где происходит медленный парад
закованных в брезент рабов отбора.
Лестничная клетка стремится в рай.
Ты катишься, подобно колесу, пред ликами его
Орла и льва, тельца и человека...
И, все равно, пульсируешь над ней…
И сам собой в нее перетекаешь…
Подвалы Стикса, греки, Фермопилы,
турецкое влияние, разведка,
два самолета в воздухе, конфетка
в руке ее… растаяла…
Усни в грязи и шоколаде
тантрического секса. И умри.
Отмежевавшись от орд его,
безумцев и паров
того же Стикса – греки ошибались.
Они уже желтеют, как листва:
подайте клещи, плоскогубцы, доски
от спиленного клена и березы,
лопату дайте, жернов и зерно,
несите кости русских и эвенков,
тащите шкуры мамонтов, медведей,
пергаментные кожи летописцев,
истлевшие сатиры баснописцев,
воображенье пылкое евреев,
тоскливые грузинские напевы,
английский юмор, - сумчатые страсти…
Густа ли кровь армян
и самолет Можайского,
и этот сок яблочного света
из неба перевернутого закатом
на окружной дороге любви?
Вокруг Москвы
лес начинается
практически еще в жилых кварталах…
Волки воют, переодевшись для ужина….
IV
Над шахтой виноградника восходит
подъемник Солнца.
Стоматологические маски покидают
коммуны скал,
расшатанных, как кресла.
Гинеколог хохочет в сумасшедшем доме,
лицезрея, как писает нимфетка.
А нимфетка никак не может удержать струю
над рожей главврача –
такая скука…
На отдаленном кладбище антенн
проводят воскрешение из мертвых:
ревут многоканальные могилы –
старшины флота, черти и комбаты
никак не могут выстроить дебилов,
которых угораздило родиться,
чтобы потом загнуться в одночасье…
Иванов
бежит,
летя,
частями самолета,
Петров приладил к заднице гараж
и так застыл…
А Сидоров, каналья,
украл завод
и, как паук, сидит,
сцепившись с паутиной
металлолома.
Себя он называет "новым русским".
Нежная Надежда,
возможно всех трудящихся,
сто рук, засунула в карманы идиотов,
сорок стройных ног,
одетых в итальянские колготки,
расставила в присутственных местах,
особенно вблизи от телекамер…
Попробуй всех их взять и оживить…
Над шахтой виноградника заходит
подъемник Солнца,
над рекой
мост женских треугольников -
их ноги
образуют хризантемы зеркал, -
так сумрак образует части суток,
и в мертвом винограде лунных лунок,
в коробках молний,
бесятся щипцы -
и плоть кричит:
во сне ее не слышно…
Над шахтой виноградника восходит
подъемник Солнца -
строить абортарий
мобилизован каждый воскрешенный!
Ты! Отцепи от задницы гараж,
Ты! Брось завод,
сигни из самолета,
и перестаньте шарить по карманам,
не плюйте в рожу главному врачу -
всем строить абортарий! Вы - живые!
Покаместь я
вас вижу и лечу!
V
...после литры выпитой...
...они же нас выгнали с Египита...
В.Высоцкий
Кипарисовый воздух протуберанцев,
- встань, руки по швам!
припев:
наш
комбат, бородат,
очень редко неподдат.
(запевай)
Воробьиная мозаика дождя,
- слушай мою команду!
Беличий шелк вздоха,
- смирно! Направо ровняйсь!
Страстная плоти дрожь,
- готовься к выносу знамени!
припев:
наше знамя в крови миров
не
урони его в ров
(запевай)
Стекла порхают кругами!
- порхатые стекла.
(это говорит
лингвистически
подготовленный старшина)
Вышивание тонких сосудов
золотит валторну водоворота!
- во всем виноваты жиды
(мне дед говорил
по-соседству, не уточняя:
в чем).
Гаечный ключ глубины,
извлекающий ноту восторга!
- нас предали и продали.
Камертон балерины, скользящий
по зеркальной воде рояля!
- товарищ, налей по третьей.
Дрожь - это ветер мышц.
- они не верят в Христа.
(а это уже онанист-вертухай,
комсомолец)
Морская серьга оскопляет пространство сада.
- друг, бей жидов и спасай Россию.
(это друг мой- фанат
из колхоза
"Легкий путь к коммунизму")
созревают виноградные груди Луны и Солнца!
- а хуже жидов – инопланетные звери.
(это друг- контактер,
он-то знает)
Швейная машина дождя
строчит джинсовые виноградники;
- ну их всех навагангу,
идем размножаться и спать...
(ну, а это простой человек
и желанья его человечны).
В винограде разлита пчела,
как выпитый акваланг,
- готовься к выносу знамени!
припев:
наш комбат, бородат
очень редко неподдат.
(запевай)
Лежу в объятьях татарской красавицы - скалы,
- смирно! Направо ровняйсь!
припев:
наше знамя в крови миров
не урони его в ров
(запевай)
Винный кристалл тянется к зеленым сотам,
- слушай мою команду!
У виска витает голубая бабочка горизонта,
- встань, руки по швам!
|
|
