ТАТЬЯНА ЩЕРБИНА

НЕДЕЛЬКА

гороскоп

Понедельник

Конечно, понедельник — тяжелый день, если гудеть всю ночь. Голова квадратная, сроки жесткие. И ничего такого мягкого, обтекаемого, в связи с чем тянет к морю, если не к рассолу. Ни в один другой день так не думаешь о перспективах, которые сталкиваются со сладкими грезами, засевшими по углам квадратной головы.

Атмосферный столб ответственности давит на квадратную голову гораздо сильнее, чем на круглую — это проверено. И как уйти от ответственности — вопрос не праздный, он решается в течение всего этого самого длинного дня недели. Понедельник мобилизует, этим и хорош. Только неопытных людей он может застать врасплох. Тем, кто не ожидает, что со всех спросится. А с кого спрашивать нечего, тех могут просто стукнуть по квадратной голове обухом или пыльным мешком и заняться теми, с кого есть, чего спросить.

Вторник

Вторник — трепетный, важные дела на кону. И у каждого свои важности. Важным было обменяться фантиками. Добиться мороженого. Заработать пятерку. Смыться с уроков на каток, чтоб никто не догадался. Пойти на свидание с хреном, который стал мужем. Свалить от него. Украсть в библиотеке книгу Бахтина. Нравиться. Заслуживать кусочки сахара. Попасть на сногсшибательную тусовку. Увидеть свое отражение в Гудзоне. Что от него осталось?

Кажется не то, что было важно, а то, что было само собой разумеющимся. Но ощущение жизни создается только этими мелкими “надо позарез”. Кровь из носа. Вопрос жизни и смерти.

Умри, но не дай поцелуя без любви. Все так и умерли. Не плюй в колодец, ну хотя бы не руби сук. Но уже вылетело, не поймаешь. От этого во Вторник такая мобилизация внутренних ресурсов.

Дальше обязательных к исполнению программ “ходилки-бродилки” и “еже писах — писах” дело не идет. И все же обидно за него, за необязательное, что оно всегда остается в ауте.

Среда

В среду бывает грустно. От серединности, наверное. От того, что розы и слезы позади, а впереди нет рифмы, и среде ее не придумать. Наконец холодец или наконец леденец? Не ледяной — сладкий. Так все и получается, двусмысленно, нерешительно, с пояснениями, подозрениями. Обсасывая, как леденец, надежды, которые считаются положительным явлением, чувствуешь, что дожевываешь мухомор, и вечерний ветерок сносит к иллюзиям, которые считаются отрицательным явлением. Хотя иллюзии и надежды — это одно и то же, и потому не могут составить рифмы.

В поиске ее я выхожу на балкон и смотрю на улицу. 156 сред назад я смотрела на другую улицу — рифмуется в них только мой взгляд. Был он влажным-отважным, а теперь стал сушеным-искушенным. Но смотрю я ими обоими, и знаю, как это называется: двойная экспозиция.

Я с замиранием сердца высматриваю машину, и она приезжает. Это кино: событие, переживание, отточенное дублями. Чем больше дублей, тем масштабнее событие, тем глубже переживание, тем шире прокат. Иногда не только волшебный, но и всякий уличный фонарь излучает проекцию той витающей в воздухе пленки: подъезжает машина, из нее выходит человек...

Всякая нынешняя Среда — фотография, отпечаток одного и того же панорамногокадра. Мое окно — это высотка МИДа, книжки Нового Арбата, колокольня Ивана Великого, звезда Кремля, башенка на Пушкинской площади. Все оказалось в кадре, не потому что объектив широк — этаж высок. И потому в среду так думается о пейзаже, что хорошо бы его сменить, уехать. Произвести действие, деяние, акцию, акт. И опять эти синонимы, разное освещение все той же картинки. А хочется — рифмы, новой, свежей, неожиданной, ласкающей слух.

Четверг

Четверг — это не только хреновое настроение, выраженное в народном присловье “после дождичка в Четверг”, то есть, все неисполненное тобой и другими. Жди у моря погоды, говорят в Четверг. Погода по четвергам переменчивая, надоедливая — хочет обратить на себя внимание, чтоб ты перед ней то снял, то надел. По четвергам часто попадают не туда или не те.

В ночь на Четверг снятся запоминающиеся сны, а день начинается со слова “опять”. Опять в школу, опять на работу, опять мыть посуду (причем, какую-нибудь отвратительную сковородку), опять никто не отвечает, вышел, не пришел и уже ушел. И тогда хочется, прямо днем, выпить бокал розового вина и написать письмо в далекую страну.

В далеких странах Четверг — день Юпитера (jeudi, например), а у нас — просто четвертый по счету, зато каждые семь дней — воскресенье Христово, которому предшествует еврейский саббат, в инквизицию приобретший значение “шабаш”. У французов — день шабаша, потом день Господа. У германской ветви — день Солнца, перед ним день Сатурна, но чаще всего тот же шабаш.

По четвергам я часто думаю именно об этом: откуда что взялось А о том, куда что делось, я думаю во все остальные дни.

Пятница

Мне частенько говорили: у тебя семь пятниц на неделе. Так оно и есть, но в прямом смысле, а не в том, в каком употребляется. У меня каждый день — Пятница, каждый день душа не устает трудиться, ложась спать с верой в то, что завтра у нее отрастут ножки, и ее поставят среди красивых вещиц для любования, что она побежит на шабаш, на гулянку, что ей не надо будет трудиться, а сидеть с удочкой и ловить кайф. Душа так иногда и делает: садится с удочкой. Но крокодил не ловится, не растет кокос, и душа снова становится к станку. Иначе бессмертная душа умрет с голода. Она ведь питается только кайфом, но раз злые люди ее не кормят, она по крупицам добывает его из труда. Как у некоторых было — “тысячи тонн словесной руды единого слова ради”. А она — ради горчичного зернышка кайфа. Потому что он всегда горчит, в отличие от чечевичной похлебки.

Уикенд

В субботу за утренним кофе с круассаном возлюбленный меня спрашивал: по магазинам пойдем или за город поедем? Что, думаю, за странная альтернатива? “Конечно, за город”. И уж так мы гуляли! И памятники исторические осматривали, и музеи посещали, и в мячик играли на лужайке, и в лесу любовью занимались, а уж в отеле только тем и занимались. Вечерний сеанс начинался в ресторане, и к моменту deca (кофе без кофеина) терпежу больше не было, приходилось скорей бежать — во избежание. Но однажды мы пошли “по магазинам”. Именно на уикенд я узнала, что миром правят деньги, не только прагматикой, но и романтикой. Что бюджет является фундаментом. Бюджет уикенда можно истратить либо на покупки, либо на поездки. В поездке тоже: ночь lux и пицца либо ночь normal и ресторан. Для меня-то всякая ночь была lux, хоть под открытым небом. И всякий день был lux. Правда жизни дошла до меня лишь через несколько лет, когда мне сказали прямо, что любовь — деньги, что без любви плохо, зато халява. “Выбор труден”, — сказал возлюбленный и задохнулся. Почему у толстого и красивого парниши начинается асфиксия от одной мысли о финансовых трудностях? А в дар — джентельмены с женщин деньги не берут. Зато посыпают их дустом.

Освоение буржуазных ценностей далось мне такой ценой, что, казалось бы, они должны были в результате мне пригодиться. Пока не пригодились.

Лучше бы я не вспоминала те уикенды, когда была невинно счастлива. Самое неприятное — правда жизни, которую не удалось забыть, это вот сочетание грязного сапога с чистым восторгом.

На уикенд мы с Наташкой идем в ресторан. Бедные кавалеры сидят по домам и не понимают: вдовушкам, потерявшим самое дорогое, терять нечего, и потому они страшно богаты, страшно свободны, страшно самостоятельны.

“Воскресенье — день веселья”.