ЮРИЙ СОЛОВЬЕВ
СТИХОТВОРЕНИЯ
* * *
Не колыхнутся
колокола, боя не
слыхать,
часы
умолкли, не
отзванивают времена,
в
беззвучии движется
перемена минут,
выгружая
на станциях тяжкую
кладь —
и в
квитанциях заикаются
письмена,
и
почтари в тихом страхе
бумаги жгут.
За
окном нет туманов —
лишь подтаявший лед
всхлипнул
под последним из
рыбаков,
вода
оставляет дома,
деревья растут,
по
какому-нибудь
календарю наступает
год,
и
проходящий пытает —
кто ты таков,
и
поспешает в участок.
Так и живут.
14.02.1997
* * *
... и
хочется мне, чтобы,
миновав
врата смирения,
встретил
я там шероховатый пол,
а не
гладкий,
как
на вокзалах —
последних
наследниках
византийского стиля.
Устроители
Царьграда, хранилище
всех
трех добродетелей,
изыскатели
порфира и цепей, —
разговорчивые
рынки, на которых
спорят
об
осьмом члене Символа
Веры
уплали
по белым водам
за
столбы Мелькарта,
а в
кольце
падали
Рима второго нас
кормит
барахлом
своим Истанбул,
и
осман
запирает
тряпье, словно
проливы...
3.07.96
* * *
Верно
ли, что Константин
Великий
расставлял
трофеи в Царьграде,
городе,
опаханном парой волов?
Земли
этой раньше коснулся
плуг, чем калига
легионера,
у которого перед
глазами орел
переплавился
в крест.
Мы
заняты делом. Нам,
вероятно,. нашепчут
лары и маны,
особливо
последние, лакомки,
кто из коней ипподрома
—
не
тех, за которых венеты
режут прасинов, если
иной
промедлит, иной
обгонит — нет,
речь
идет о медных конях,
может быть, даже
всадниках
— только который из
них заключает
тихое
имя города, города за
бороздой....
Окт.1996
* * *
Каждая
новость преступна,
ведь здесь тишина
поселилась,
пространства не
потревожив,
не
свершив жертвы
демнону места,
не
испросив ни дождя, ни
суши,
с
моста соскочила, но
сочла ступени —
ведь
лестницу приставлять
услуга ее вековая,
утвердила
взгляд в перекрестьи
древа живого,
объяснила
мрак ясного,
о
сумеречных лучах
поведала, слов
не
составляя, напомнила,
отлучаясь:
“Ум
молчаливый удержит
меня...”
2.02.1997