ФЕЛИКС ИНГОЛЬД

СТИХИ

Феликс Филипп Ингольд - как и положено немецкоязычному писателю - тип - на "ф" - фаустовский: затворник, успевающий делать чрез-нео-бычайно много, но и проходящий периодические стадии "омоложения" - стилевого и ролевого - каким-то магическим путем (... не намекаю...). Затворничество его - знаменито: он отклоняет даже самые престижные приглашения, уклоняется от поэтических фестивалей, не участвует в конференциях... Затворничество - ясно... - помогает твор... Но в Ингольде есть и от Чайльд-Гарольда: он характер романтический, любящий уединение и "широкошумные дубровы" и "пустынные волны" еще и этим - романтического жеста отстранения всего остального и всех остальных - путем.

Необычайно много Ингольда - это: книги стихов, эссе, прозы (включая романы); переводы стихов, преимущественно русских (Введенский, Цветаева, Мандельштам, Бродский, Айги, многие другие), но и французских; еще литературоведение (Достоевский и русская поэзия от и до); плюс много et cetera. Уследить за этой прогрессирующей библиографией - стать есениным жеребенка, соревнующегося с поездом...

Пять лет назад - удивившись близости - в чем-то основном - к своей "Оде" - я переложил "апокалипсическую" поэму Ингольда "После голоса", напечатанную двуязычно берлинским издательством Rainer Verlag. Книга уже давно редкость. Перевод же - еще однажды - появлялся по-русски, с легкой руки Сережи Соловьева, в киевской литгазете "Ковчег", не менее - тогда - зарубежной, чем германская публикация.

Теперь вот - и сонеты... 14 строк - это та же келья, но для затворника келья - не несвобода, ибо свобода - явление внутреннее... Явление же свободы под путами (формы) достигается разными путями; в случае Ингольда - пробелами, как перебивы дыханья в борьбе (... Иакова - с ангелом, Геракла - со змеями, Лаокоона - с ними же...), многоточиями... вместо хрипов... стертостями - невидимым ластиком... Еще - и эластичностью синтаксиса, единственной, пожалуй, способностью (особенностью) языка демонстрировать свою свободу; как кошку ни подбрось, она опустится на все четыре...

Герой этих сонетов - Рильке (Р.), еще один романтический затворник - кибиток и дуинских комнат. Он же - Ингольд. Он же - поэтесса-изгнанник из бывшей ГДР Сарра Кирш. Все - затворники своих келий. Главный же антигерой сонетов - камера, родственник-но-антипод кельи: ибо если пребывание в келье - добровольно (... из долга...), то в камере - принудительно (... надолго...). Потому и "тема" сонетов - свобода, освобождение... От пут формы, в частности... Да и вообще сонет - это сон в летнюю ночь; и "нет" написать его...

Меня, живущего-работающего в США, долго вводило в заблуждение понятие здешнего "нового формализма": американские поэты, радостно бросившиеся писать сонеты, октавы и проч. Се - искусство, отражающее реальность: боязнь сексуальной распущенности - из-за СПИДа (и правильно!) = бегству от "свального греха" свободного стиха в правильность устойчивых форм. В этом есть нечто от несвободы в камере: вот "выпустят" и начнем по новой... изобретут укольчик - и да здравствует опять свободная любовь... А пока...

Ингольдова "сонетизированность" совершенно другой ориентации: назовем ее "формализмом российским". Ингольд не возвращается к форме, а смотрит, что у нее в животике: какой плод может вызреть там для последующих - собственных и чужих - усилий; т.е. - как "конструктивна" и "конструктивна" ли готовая конструкция на самом деле и для будущего. Громко последнее слово, но даже камерная музыка - не самая тихая... (Не путать камерность с камерой.) Если в русской поэзии относительно недавнего времени попытаться найти нечто аналогичное, это, наверное, сонеты Бродского и Сосноры. Оба - не возрождают форму, но - преобразуют ее, каждый в своем духе.

О духе.

Он дышит, где хочет.

Эванстон, ноябрь 1997

ЧЕЛОВЕК

"Вот человек пред вами, как любой"

(К автопортрету Фрэнсиса Бэкона)

Велик ли Р.?
Наверняка. Навряд.
На допустимостях взойдя обеих,
он обползал ловушки, чтобы над-
кусить тот плод и отличиться в змеях.

Ходил по водам, но не обратил
ни в красное и ни в сухое воду.
Ловец словес, он шел им в тыл,
лица не обнажая. (Внешне, сходу

он даже чем-то очень близок мне,
покуда боль в обычной болтовне
не взбалтывается, и весь пример
летит к чертям, на школьных досках корчась...)

Р. крик разучивает так, что эр-
рекцию вы чувствуете тотчас.

СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ

"Чего ждет мальчик?.." - желтым ногтем Р.
выводит. - "Вывод: нового, иного..."
Зима (в его-то годы!) - это смер-
тельная скучища, так что снова

лишь спирта спиритизм - залог на "ты"
стать с эльфами, а не со снегом хилым.
А белят - ненавистное: листы.
К примеру, книги. Скажем, детским мылом.

И если Чехия, как прежде, в Сре-
диземноморье числится, то в перле
шекспировом - не перелив, а пре-
увеличенье. Кто в ответе? Р. ли?

"Ты шел - само искусство - ввысь, пока
наука догоняла ходока.

ПОКОЙ

Безразлично, с каким языком в связи
ты "покой" произносишь (спокойно, мол...)
или как склоняешь: вообрази
тапки стоптанные и стол

в собственных покоях.

Как ни искушай, ни вой
после, а он ни с одной не схож
все равно... Расселину, в каковой
загораешь, - ты, кстати сказать, причтешь

ли к его лику? Отмена стен
(принудительно) значит ли, что и он
- раз покои исчезли - в родстве вон с тем

видом на море?.. (Ты уморен
мыслью, а что если даже сно-
виденья - ?..)

Но знать тебе не дано.

КИРШ*

Она приехала - ее они
в апреле выставили - в февраля
распутицу, с пронзительно поник-
шим голосом, вся в розах, для

Иного предназначенных, чем "Вы
с лихвой отдышитесь на том плато"
иль "не трудитесь, право..." Воздух в
любых высотах так удушлив, что

("вы что, серьезно..?") главное - крыло,
чтоб - "на самом ветру" - писать и впредь,
как будто это не произошло..."

и просто "чтобы"... Крылья, они ведь
в "свободном" лишь падении растут:
там - за плечами и незримо - тут.

Вступление и перевод с немецкого Ильи Кутика

* Сарра К. (5 февраля 1979 г.) (Авт)