МЕРТВАЯ ЖИЗНЬ

ГЛАВА 6

Белым молчанием простыня казалось внимательно и акку�ратно собрала на кровати всю боль, которую можно было найти, и отдала ее всю человеку. На кровати рядом с окном протяжно кто-то стонал, и, вздыхая пружинами, кровать слегка качала его, пытаясь убаюкать.

И, поддаваясь неторопливо, человек видел себя малень�ким в центре своей беспомощности и чужих забот.

Пить-пить-пить. Как будто много легких птиц летали по палате. Пить-пить. И ожидание воспаленных губ утоляли на мгно�венье и тут же обма нывали, дразня несколько жадных капель.

Между жизнью и смертью только жажда и синие стены, решил Фома. И он лежит подкидышем, брошенный на пороге безымянное�.

Стелла была красивой. Она еще сидела рядом, но разлука уже уверенно взяла ее руку.

- Муж мучается, - говорила она. Я сказала ему, что пошла к тебе. Уходя к мужу, она оставила веселые красные помидоры и пучок зелени вместо цветов. Фома знал, что вторая часть этой весны предназначена мужу Стеллы, но уже заботливо, до неузна�ваемости измельченная в салате.

Боль постепенно меняла цвета на серый, незлой, безвкус�ный, как больничный халат.

ГЛАВА 7

Когда он попытался встать, казалось, он разломится по шву и рухнет двумя половинами на твердый блестящий пол. И еще почему-то он боялся, что ноги разучились ходить. За эти несколько дней он привык жить в постели. По утрам был обход. Бодрые, уверенные, хрустящие свежестью врачи, белыми хала�тами, как молниями освещали напряженное ожидание. И суетли�вость больных, сменившаяся на надежду, снова пряталась в грызущее сомнение.

Он тоже поддавался этому закону приливов и отливов. Но потом заметил, что это взаимодействие происходит через стек�ло. Усталые, измученные тела, надломившие дух. И надломлен�ной волей еще больнее страдающие тела выхватывали из мира только болезнь и спасение и судорожно держались за них. Врачи для них были посредниками между мукой и надеждой. А врачи -люди, живущие ярким дышащем обычным дыханием миром. И жить законом боли они начинали только с болезнью в себе. И разрастаясь странным микробом, стекло между ними станови�лось толстым. И они оказывались обитателями аквариума: боль�ные внутренней, а все остальные внешней его части.

Днем он смотрел в окно. В нем был виден прямоугольник неба с монотонно плывущими, как в раю, облаками, и бесконеч�ный дождь ласковыми и жадными каплями стучался в окно. И от этого стука хотелось встать, пойти открыть дверь. И долго на кухне вдвоем пить чай. И вот он попытался встать вечером тихо, как вор, потому что не верил в победу. И проиграл: услышав стон соседа, быстро спрятал худые беспомощные ноги под одеяло.

Утром пришла безразличная к его страхам медсестра.

-  Вставали, - коротко спросила она.

-  Надо вставать. Она обхватила его руками, как будто болезнь превратила его в тяжелый мешок.

-  Обопритесь на меня. И вот он уже стоял. И медсестра казалась хорошенькой и даже можно было подумать, что он ее обнимал.

В коридоре был резкий запах лекарств и кислой капусты. Около дальней глухой стены стояло еще три кровати. Кто-то стонал.

- Народа много, - сказала медсестра.

- А Вы бы не ходили туда: не жильцы они, - по-старушечьи добавила она. Она сидит и ждет, когда их можно будет увозить. Она сама потеряла молодость в этом привычке к чужой смерти.

- Направо телевизор, но включают его вечером.

продолжение