Ключевым образом рассказа, подобным ключевому слову "сволочь" в рассказе И.Лощилова, необходимым для запараллеливания сюжетов в психике героини, является образ, со скрипом где-то раскачивающихся и где-то остановившихся в момент смерти, качелей. Это, отсылает нас к прецессии маятника и указывает на онтологический аспект прекращения.
Один из дискурсов составляющих проективный Кассандрион в рассказе Ларисы Фоменко подан, как Кассандрион, работающий в автоматическом стиле. Старик поворачивается к западу, чтобы повернуться к востоку. Поворот к востоку необходим для того, чтобы повернуться к западу. Это, однако, не изображение вечной борьбы добра и зла: рассказ заканчивается смертью: "слышу, как в тишине, жалобно скрипнув, останавливаются качели".
Мне кажется важным проведенное здесь различие текстов, относящихся к стилю диполь и не принадлежащих к нему. Я думаю, что простое сочетание литературных жанров, скажем, поэзии и прозы, недостаточно для возникновения неоиероглифики и стиля диполь ("смешанной техники"). Включение изобразительного дискурса в текст диполя мне кажется обязательным.
Транспарантный стиль Кассандриона зависит от холотропного модуса деятельности организма. В этом случае фигура мысли образуется в соответствии с некоей в общем случае неразличимой, но явственно ощущаемой ситуацией, имеющей быть в другом месте и в другом времени, в другой обстановке и с другими действующими лицами. Причем, генерирующая Кассандрион трансперсональная регрессия имеет универсальный характер. Кассандрион транспарантного стиля образуется исключительно за счет многозначности слов, организованных в экфрасисы, симультанно существующие на одном и том же лексическом материале.
Вопросы поэтики Кассандриона транспарантного стиля, возникающего на основе лексической многозначности и симультанно сосуществующих системных экфрасисов рассматривается мною в статъе "Кассандрион" на материале стихотворения Д.Томаса "A Grief Ago", и здесь я не стану на этом останавливаться. Я предлагаю читателю ознакомиться со способом организации Кассандриона транспарантного стиля, составленом симультанным соположением прозаических дискурсов уже сконцентрированных лирической экспрессией до размеров абзаца.
Рассмотрим рассказ Татьяны Грауз "ОБЛАКА" .
Каждое "облако" Татьяны Грауз организовано, как законченный рассказ. Но, в отличие от китайских классиков, писавших в подобных жанрах, "облака" Татьяны Грауз не связаны между собой этическими универсалиями. У Татьяны Грауз, как и у других авторов Кассандриона, обнаруживается особый психологизм, эсхатология индивидуального космоса. Каждый дискурс, названный Т.Грауз "облаком" демонстрирует нам взгляд на один и тот же предмет в разные моменты его бытия. "Облака" - это видения "себя" в небе внутреннего мира, в котором, то темно, то светит солнце, и, вообще, постоянно меняется освещение. Хотя «Облака» не являются экфрасисами, но они демонстрируют некую концепцию визионерства, позволяющую проводить аналогию такого текста с иконой. В "прориси" психологического автопортрета лирической героини ("убитой девочки") инобытие возникает, как смысл, снизывающий каждое облако изображений-повествований. Этот смысл понятен, но невыразим иначе, чем это сделано дискурсной референцией "облаков". Возникает некий неомиф или сверхмиф, перебрасывающий мосты к традиционным культурным ценностям, когда наука еще не была разветвлениями философии, понимаемой отнюдь не мудростью, как это многим теперь кажется, а всего лишь любовью к ней.