Дмитрий Цесельчук
Из книги
Непрерывный фотомонтаж
НОВОГОДНЯЯ ФУГА
Мой нотный стан разбит
в безлюдье бивуаком.
Язык отцов забыт
черед за нотным знаком.
Доколе быть немым
за колья и за вилы!
На волю из тюрьмы
под мерный рокот лиры.
Чернеет виноград
тугой увит лозою
Хваленый Вертоград
ничто перед слезою
младенческой любви
к магическому звуку
Лишь только позови
и с головой в науку
судьбы перипетий
чудных переплетений
А паузы петит
Затем чтоб вызрел гений
ЯЗЫЧНИКИ
Действительность богаче притчи.
Для Кривичей сиречь славян
Язык был разновидность пищи
духовной. В таинство имен
и слов их уводили звуки,
что не царапали гортань,
а помогали, словно руки,
смысл неизведанный достать.
Дурного не имея вкуса,
он обжигал язык слегка.
Еще века до Иисуса
в потемках шарила рука,
и все же находили что-то
язычники с чем пропадать
и в жаркой битве неохота,
так тайну невтерпеж отдать
еще не выросшему сыну,
чтоб тот ее хранил, как ты.
Такую вижу я картину:
возник народ из Темноты,
смысл жизни в Слове разумея
еще задолго до Христа.
А прочее все ахинея, -
разжал ладонь она пуста,
как пуст исконный мир без Слова.
Хотя житейская цифирь
нас уверяет: все не ново -
среди страданий и потерь
живи, как жили наши предки,
не при, как буйвол, на рожон,
и сыты будут твои детки
Но будет Мир преображен
лишь подвигом во имя Речи,
что поджигает города,
и эту притчу крыть мне нечем
Ну, что?В Действительность - айда!
ПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ ЕСЕНИНА
Что поразило? Весь без запятых
записан стих ни запятых, ни точек,
как будто он совсем забыл о них,
не смог остановить ничем свой почерк,
возможно понимая, что от них
одна морока да куда их ставить?
Что поразило? Кто исправил стих,
смог знаки препинания расставить?
НА ОЗЕРЕ
Пролетел самолет
и вывалилась тишина,
обволакивала она
и холодила, как лед.
Проехал велосипед
и тишины нет.
Рыба плеснула хвостом,
ветер взыграл кустом
все на своих местах:
чайки крылатый взмах,
клюва раскрытого крик,
пробковый поплавок,
с удочкою старик,
и поплавка кивок.
УЛОЖЕНИЕ НОМЕР ОДИН
1
В утробе матери укроюсь
по месту жительства устроюсь
взяв ксиву для и.о. плода
Пускай сжигает города
ниспосланное людям Слово -
а в низком житии - цифирь -
Не возвращусь на Землю снова
пить из пакетика кефир
и кукиш кренделя жевать
с конспектом шляясь по физфаку
Как в люльку лягу на кровать
читая курс по Зодиаку
В кроватке с грифельной доской
любил лежать балдея Пушкин
Дивану присягал Толстой
листая Гёте Для старушки
замыслив казнь от топора
кушетку тискал Достоевский
Ты в карты загляни Таро
выдь на Кузнецкий Мост на Невский
проспект - над шляпами толпы
парят как ангелы желанья:
раздвинув локти лезть с тупым
упрямством в Лоно Мирозданья
и скрупулезно изучать
созвездья Пса и Скорпиона
Диван - твоих пружин печать
для ягодиц И нет закона
такого чтобы оттиск твой
декретом власти дозволяли
Где сыщется такой крутой
чтобы за имя Илаяли
взять с сочинителя пятак
он свой шедевр отдаст за так
В утробе матери когда
народ в сердцах не матерился
сжигало Слово города
Бывало Демиург ярился
под корень столько царств извел
свой Лик уподобляя Звуку
покуда Мат не изобрел
Fuck you в уста вложив науку
в утробе матери - вот факт
с которым трудно примириться
Затеяв с выгодой контракт
Изволил в старом усомниться
2
Все встало на свои места
Разбился кто успел на пары
Плодиться стали И с листа
Карты Таро читать про чары
и смерть Первопричину звезд
на небесах не замечая
Вот разве что - Кузнецкий мост
с его брусчаткой Да пищали
стрельцов созвездием Стрельца
ниспосланные как Устои
Уклад - от деда и отца
Все остальное - зло пустое
В утробе матери своей
был русским немец и еврей
Вот где она - твоя утроба
Любовь к отеческим гробам
Служи поглядывая в оба
А что не так дай по губам
Верни устоев смысл Слову
И фарисеев бей как мух
Уклад поставь в первооснову
И если станешь нищим Дух
Блажен раб божий нищий духом
А кто Он знаем лишь по слухам
ПОПЫТКА
Городской пейзаж из окон
и дымы из труб как в сказке.
Бабочка свернулась в кокон,
не успев состроить глазки.
Собственно, они на крыльях
у нее всегда раскрыты
Карму превозмочь в усильях
и проснуться знаменитым.
Пусть хотя б через столетье
Некто вспомнит о поэте.
Как узнать в каком созвездье
проживает Этот Третий.
Прилетит сюда однажды
на космической тарелке
Но пока, как символ жажды,
на часах застыли стрелки.
Разве что секундной нитка
резво скачет, как кузнечик.
Нестерпима эта пытка,
но она гордыню лечит.
В коконе анабиоза
ждать грядущих превращений
может (даже без наркоза)
невостребованный гений.
У него с павлиньим глазом
нечто общее в повадке:
ждет, когда созреет разум,
как боец, готовый к схватке.
Он такие выдаст строки,
сдернет с пустозвонов маски,
знать не зря мотает сроки
ожиданья без отмазки.
Хорошо видны из окон
серебра на трубах слитки.
Бабочкой свернувшись в кокон,
Ждет поэт своей попытки.
ПЕРЕВОДЫ
***
давай поговорим
о том что сотворим
давай о переводах
с тобой поговорим
как мне приятны дни
когда идут они
а я им не мешаю
Боже сохрани
как воздух для души
они необходимы
а ты рука пиши
пока идут родины
***
Вдруг уезжал черте куда
чего хотел добиться
Росла густая борода
а я боялся бриться
все знали: этот с бородой
матерый переводчика
он за кавказкою грядой
строчит как пулеметчик
такому только дай диван
и заскрипят пружины
чужой судьбы миф и обман
срифмует без нажима
студенческая привычка
кропать по ночам стихи
экспрессом мчит электричка
Господь отпустил грехи
налью кофейку покрепче
Espresso отгонит сон
слова Кто-то на ухо шепчет
а я не знаю кто Он
но это Его привычка
стихи кропать по ночам
стучит суфлер электричка
в стакане качается чай
ОКОЛАЧИВАЯСЬ В КАЛАЧИ
Черепичные остроконечные крыши,
Кирпичные с круговыми лестницами башни,
В подземельях замков в черных плащах летучие мыши,
А на горбах холмов обнаженные черные пашни,
Аисты неподвижны, и пень, словно памятник дубу
Может, у Вейденбаума в клети еще когда-нибудь буду.
ЗАБЫТЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ ЧАКА
Прочитал эти стихотворения Чака. Словоблудьем не пахло.
Благоухал борщ, и с блудливой улыбкой извозчик чревоугодие
предвкушал. Автор, сидя на мягком, как женская грудь, диване,
наблюдал двух котят, что сонно шевелились под блузкой слишком
узкой, чтоб на это спокойно смотреть. Поцелуй в полумгле
у забора всё длился и длился, пока жизнь шла своим чередом...
Ты, Азарова Люда, высвободила из-под обломков готических
знаков с обезумевшими запятыми прямую свободную речь улиц
и площадей Риги или другого какого-то Вавилона, лица людей,
что все бесконечно мне дороги, ароматы и запахи, и присутствие
жаркой человеческой плоти, человеческих страстных желаний
среди хладного камня... дивные переводы...
...Прочитал и забыл. Как их, впрочем, сам Чак позабыл.
БЕСЕДУЯ С МАРИСОМ ТОЛСТОВЫМ В АВТОБУСЕ
корова вытягивается
вдоль звука мычания
машет хвостом
но не нам на прощание
она отгоняет слепней
мы промелькнем
а слепни останутся
с ней
ДРЕВНЕЭГЕЙСКИЕ ФРЕСКИ
Возьмет свирель пастух, разбудит песней стадо,
Вонзятся в небо дивные рога...
Не мраморным венком камней твоих, Эллада,
Рисунком детским тронуты снега.
Свирель
струится, медленно играя,
Пастух вдоль ноты дудочку
ведет,
И видно, как от края и до края
Просторов северных вдруг оживает лед
Вьюнком зеленым, бабочкою летней
На васильковом бархате небес...
Но в памяти, чем выше, тем бесцветней
Колонн твоих древнеэгейский лес.
ПЕРСТЕНЬ КОРОЛЯ
Где перстень золотой колеблет океан
В него свое бросая отраженье
Сегодня полный штиль и я пожалуй пьян
Дотренькался до головокруженья
Останься милый сон со мной Еще побудь
Я так скучаю без хотя бы моря
Колокола медуз толкают нежно в грудь
Подумаешь еще какое горе
Тут заскрипит диван и кошка заскребет
Сударыня входите дверь открыта
Там чайка по воде голодным клювом бьет
И моря перламутрово корыто
А перстень короля из Сельмы Лагерлеф
Как бишь его по-моему Артура
Играет на воде Сегодня чудный клев
И чайка с рыбой взмыть не может в небо дура
Великолепный куш красавица кефаль
Не перстень золотой вокруг бликует стадо
И чайки гонят их как полонянок в даль
Увидеть это все пожалуй вся награда
Где перстень золотой колебля океан
В него свое бросает отраженье
Сегодня полный штиль и я от счастья пьян
Дотренькался до головокруженья
ГОЛУБОЙ АНГЕЛ ШАГАЛА
К букету склонился ангел,
у ангела белые крылья,
а платьице голубое,
и рыба плывет на крыле.
Глядит из окна кошка,
окно закрыть позабыли,
и кошка глядит на рыбу,
а рыба плывет на крыле.
Лицо у ангела длинно,
а платье старинного шелка,
холодное, голубое,
и рыба плывет на крыле.
Хотел я пройти мимо
странной картины и вижу,
крадется к окну кошка,
а рыба плывет на крыле.
К букету склонился ангел,
у ангела белые крылья,
а платьице голубое,
и рыба плывет на крыле.
Глядит из окна кошка,
окно закрыть позабыли,
и кошка глядит на рыбу,
а рыба плывет на крыле.
ВСПОМИНАЯ ВИЙОНА
Я Франсуа, чему не рад.
Увы, ждет смерть злодея.
И сколько весит этот зад
Узнает завтра шея.
Ф.Вийон
Не награждай меня богобоязнью
Я не бастард, не варвар, не вандал.
Ведь Франсуа Вийона перед казнью
Не выдал Бог, а хитрый черт продал.
И сколько весит этот зад узнала
Не только шея весь крещеный мир.
И чернь, и знать во Франции рыдала,
Никем еще не превзойден кумир.
Остались-то всего четыре строчки:
Я Франсуа, чему не рад. Увы
e.t.c. Но пройден путь до точки
До вскидыванья гордой головы.
Господь попрал в нем плута и злодея,
Черт с проклятым поэтом прогадал.
Но Франсуа, как бог пером владея,
Жизнь оборвал, как варвар и вандал.
ПРОЦЕСС
пришла пора для прозы искусительной
поэзия проигрывает в смелости
вздор юности уносит по касательной
взор зрелости оценит все без жалости
все в жилу и по кайфу кафкианствуя
сдружился как с родным с жуком-пожарником
и богомолом - по травинкам странствуя
и мотыльком бродягой-беспризорником
и стрекозой - не раз висел над омутом
крылышковал и ликовал весь пенился
не намекнул никто: подумай кум о том
не загасить мечту ручьем из пениса
нужны такие тут огнетушители
чтоб завязать с закваской поэтической
которыми владеют небожители
что плохо с точки зрения практической
но стоит только капельку расслабиться
за прозу разволнуются радетели
упрямому не стерпится не слюбится
пожарника прошляпили родители
танталовы мученья перебежчика
когда перебираюсь к прозе тропами
ничуть не легче участи ответчика
распутываться с исковыми кипами
процесс Христом-сутягою задуманный
как тесто на дрожжах все расширяется
беднягу Кафку замотали демоны
бесправдный мир кузнечиков ширяется
пришла пора для прозы искусительной
процессуальным правом недопущенной
летательной летальной и мучительной
как Цербер со своей цепочки спущенный
у богомола откусили голову
другие развеселые кузнечики
слети к поэту сирому и голому
свою головку приклони на плечике
побуду для тебя жуком-пожарником
все страхи отгоню огнетушителем
а после стану духом-беспризорником
меж прочих равноправным небожителем
МОНОЛОГ С ШЕКСПИРОМ
Милорд, как изувечен Рим,
Взгляните за окно скорее,
Пока еще распятого еврея
Ведут по желвакам горы.
Теперь уже не видно ночь,
И если что-то шепчут губы,
То к утру все пройдет на убыль.
Вы тоже уходите прочь...
Из Англии? Шекспир? Что толку.
Да, вас прославят и поймут,
Вас будут трактовать, как догму.
Какой-нибудь ученый шут
Раскроет мастерство подтекста
Передавать все так, как есть,
Укажет древние рефлексы
В том, что когда-то только честь,
Звон шпаги, кровь на рукояти,
И, запахнувшись, уходить
В еще одно невероятье...
Ночь, улица, бледны следы...
А за окном мой Рим разрушен,
Мой Рим, милорд, не ваш, не их.
И по развалинам, как души,
Шуршат страницы мертвых книг.
НА 250-ЛЕТИЕ ТОМАСА ДЖЕФФЕРСОНА
Брейгелем солнцем брызжущим дышит
Томаса Джефферсона Вирджинский университет
Голые черные сучья деревьев но зелена трава
Между колоннами в юбке короткой студентка
Ноги раздвинуты вывернуты внутрь носки
Так и осталась девчонкой четырехлетней
Что добродетель? античных колонн белизна
Или сплетение крон на ярко зеленой отаве
Может способность планы свои воплотить
В общее благо А что до рабов и наложницы-негритянки
Сколько столетий прошло так что скорее всего
Это просто легенда
Тот кто свободу смог в замысел свой воплотить
Не плодил бы рабов Общее благо сказано
Общее благо И точка
Колышек вбит ко второму натянут шнурок
Будет фундамент над ним вознесется ротонда
Где первокурсники в купольном зале рассядутся
Каждый хорош Кто ногу на ногу вскинет
А кто обопрется о локти
Дети мои он для вас ведь старался и вы
Видно свободны Вольно вам лежать на лужайке
и курсовую кропать загорая одновременно
Что до газонов: не мять не ходить не стоять
Это для нас ведь неведома вам наша муха хожденья
Во власть в парке Реджентском всласть
За полфунта и я полежал на небритом газоне
Этого мало хотя как и Джефферсон Бродский хорош
Первый поэт ваш и наш далеко не последний
Частная жизнь говорил он превыше всего
Что добродетель? Неужто она в частной жизни
Может быть Но проводил он Конгресс в Лондоне
В честь Мандельштама сотню русских собрав
Крючковатый свой нос всюду всовывая
Мать честная до частной ли жизни
Впрочем мэтру виднее кто он
В частной жизни своей он за общее благо
За общее благо и точка.
ОЧЕВИДЕЦ
Как Вергилий, весь в исподнем,
По соседским преисподням
Ночью шествует лунатик,
Запахнувшийся в халатик.
Пробираясь по карнизу,
Как заядлый акробат,
Он, для тех, кто смотрит снизу,
Словно к форточке скоба.
Любопытен до упора,
Многоопытен в делах, -
Из избы - побольше сора,
Ссор побольше - на пирах.
Словно он уполномочен
Сор соседский примечать.
О себе не любит очень
На вопросы отвечать.
Он такой же, как и мы,
У него своя Геенна, -
Но про огнь его тюрьмы
Все молчат обыкновенно.
Потому что по ночам
Ходит в гости кто без спроса?
Головы его кочан
Покраснел, как папироса.
Может лопнуть от стыда,
Может - и от любопытства.
Как падучая звезда,
Догорит в лучах бесстыдства?
Но скорей всего под утро
Из натруженной башки
Кто-то, поступая мудро,
Наши ссоры и грешки
Возвращает восвояси.
Как монах-расстрига в рясе,
Спит ограбленный лунатик,
Завернувшись в свой халатик.
Когда судьба по следу шла за нами,
как сумасшедший с бритвою в руке
Арсений Тарковский
Хромой, как Иосиф? Но он был не хром, отрезали ногу ему по колено,
и он ковылял, как горбун или гном,
тебя костеря, фронтовая гангрена.
Об этом увечье в стихах ни словца,
но без валидола на Зеркало сына
боялся взглянуть там же сын за отца
ответчиком стал. Мировая картина!
С экрана звучал не советский поэт,
как мастер и маг о себе заявивший,
ахматовский прихвостень, сколько он лет
кропал не созвучные времени вирши?
Однако, как видно из фильма, стихи
достались в наследство достойному чаду,
в них не воспевались позор и грехи
лишь дантовскому соразмерные аду.
Но ад воссоздал своим виденьем сын,
метафорой Зеркала, иносказаньем
Все лучшие дни** пел отец, как акын,
сумев пересилить судьбы наказанье,
акыном не став в монолитной стране,
где за коммунизм шла вселенская битва.
А с лезвием чудик являся и мне,
и не отгонял его пост и молитва.
Когда бы я ведал, что это Судьба
крадется по следу, как чудик с приветом,
горячечный пот не стирал бы со лба,
а принял ее, оставаясь поэтом.
У КАРТИНЫ РУССО ПОЭТ И ЕГО МУЗА
Необъятных два арбуза
не сравню ни с чем о, Муза,
моя милая, большая,
мой закрытый чемодан,
мне щекочет по ушам
твое вечное: не дам!
Но зато, как фас твой ровен,
щек-жаровен пышет жар,
ты стоишь над всеми вровень
в высшей форме падежа,
на груди, как гири, руки,
и к тому же не пустяк
твой немного близорукий
взгляд два всаженных гвоздя.
Под такой защитой прочной
от житейских всех невзгод
я готов писать, мой ангел,
без запинки круглый год.
M u s e u m
Посещали музеи и картинные галереи.
(Из диктанта)
Возвращение Блудного Сына к Отчизне
Два портрета Старик и Старуха в Музее
Сослужили мне службу Возможно при жизни
Я еще возвращусь и на них поглазею
Так ли Рембранда чтят и того же Ван Дейка
Посетительницы с пышной грудью и попой
У голландок была лебединая шейка
Как наперсток страна а владели Европой
В старике сходство явное с Автопортретом
У старухи наклон головы бесподобен
Хорошо по Музею особенно летом
Походить побродить До чего ж он огромен
И Сокровища Трои и торс Аполлона
Соразмерность пропорций его идеальна
А у девушек кожа нежна и холена
Плоть живая как мрамор и холст гениальна
С мастерством в сочетании Страх или Трепет
Привели к невозможным почти результатам
Старика со Старухой провидческий лепет
Совпадает с сегодняшней жизнью по датам
ВЕЗЕНИЕ
Вот и кончилось везение
Начинается работа
кропотливое вязание
до шального поворота
Ничего что дни покатятся
бричкой через пень колоду
было бы на что потратиться
чем потрафить бы народу
Напишу стихотвореньице
набело пером бесстыжим
вдруг стезя моя изменится:
был шатеном - стану рыжим
На ковер шатена выдернут
для укоров и позора
Подковерный жребий вытяну
а какой? Узнаю скоро
Все коверному до лампочки
до булды по барабану
сняв у края бездны тапочки
кину всех и в вечность кану
Но пока с метаморфозами
тяжбы нет тихи и кротки
Малыми вдыхаем дозами
воздух вешний в носоглотке
Начинается везение
И не строй кривую мину
Берлиоза в наказание
под трамвая гильотину
Чуя - то ли еще сбудется -
сердце сжалось бедолага
Но пока моторчик трудится
не кончается бумага
Не кончается везение
жаль кончается работа
Довезет стихотворение
до шального поворота?
МАФУСАИЛ
Мафусаил был свидетель повторяющихся фигур,
узоров морской пены на прибрежном песке...
Царит повтор, Мафусаил,
Он заплетен в узор.
Под пеной проступает ил
И дегтем вяжет взор.
Всё крики чаек, ракушек
Изломанных края
Имеет смысл, особый шик
В себе самих тая.
Не намекая ни на что,
Быть только тем, что есть,
Как этой пены решето
И брызг летучих взвесь.
Вдавившись животом в диван,
Ловлю их языком.
Кто это пламя раздувал
И разжигал тайком?
Не все равно ли мне кто Он,
Я сам вплетен в узор
Той паутины на песке
И вырезанных гор.
Смывает след босой волна,
И пена вновь и вновь
Плетет узор, подняв со дна
Ил чью-то плоть и кровь.
Мафусаил, хоть триста лет
Живи, все будет так,
Колючих раковин скелет,
Песка сухой наждак.