записал рудольф котликов, мысли и чувства не мои, да и тело я, признаюсь, одолжил.

ПРИТЧИ

рисунок Геннадия Новожилова

Этюд

Рассказики о палачах

Академия

     из чулочного

     из операционно-столового

     из каблучного

     из болевого

     из плачевого

     из бельевого

Эсхатологические этюды

Притчи

Афоризмы

     Я закричал очень высоким голосом, твердо рассчитывая на жалость.

     Наконец, прохожая тетя заметила меня. Она наклонилась и, охая, вынула меня из плевка (я лишь капля пота на лице бегущего времени).

     Высоко наверху, на фоне голубой выцветшей тряпки неба покачивалось, словно маятник, солнышко. Шаловливый ветерок задирал юбки проплывающим облачкам. Прозрачный свет лился сверху и растекался легким отражением на гладком асфальте улицы. Еще где-то наверху проплывали люди, покачивались солидные шляпы, интеллигентно сверкали очки, пудрились весенним воздухом женские лица. Овалы их линий пели хором. Надо мной зависли дядины губы, мокрые синевой. Он низко наклонился, внимательно рассматривая меня. Я думал о его губах, ведь он целует ими, вероятно, двигая их вперед и назад, как полагается при поцелуе. Но водянистость его глаз... Мне бы бежать… прохожая тетя, вынувшая меня из плевка, бросила меня в авоську, откуда я скоро выпал. Дядя, удовлетворив любопытство, удалился.

     Меня подобрала постовая милиционерша, она всунула меня в сапог. После дежурства она отвела меня в баню, смыть коросту, окружившую мое тело, как нимб святого. В бане множество теть и дядь терли друг дружке спины. Их распаренные тела напоминали мне громадный пирог. Милиционерная тетя опустила меня в шайку с водой. Черным окрасилась вода после меня. Вытирая меня белой простыней, она прямо не узнавала меня чистого.

     – Хорошенький! – повторяла она в восторге и целовала толстыми губами мое тело. Когда меня украли и уносили, я заметил, как бесновалась и топала ногами тетя милиционерша в поисках меня. Украли же меня, или похитили, две озорные школьницы. Бег и тряска изрядно измотали меня, так что я едва не потерял сознание. А я всегда отличался быстрой потерей сознания, как реактивный ответ на всякую несправедливость. Наигравшись мной, школьницы пошутили, спрятав меня в ящике для бумаг в уборной. В результате всяких приключений, почти всегда без памяти, я снова очутился на улице в кучке мусора, но больше не кричал, не звал на помощь, стараясь не привлекать чье-то внимание. Скоро я перебрался в небольшую лужицу по соседству, может, опять плевок. Слыша шаги, быстро нырял. Нырянием я спасался от любознательности людей. Туфельки, сапожки, другая обувка шагали мимо, не видя меня, и казалось, что я сам превратился в большой, но незаметный плевок.

на главную