записал рудольф котликов, мысли и чувства не мои, да и тело я, признаюсь, одолжил.

ПРИТЧИ

рисунок Геннадия Новожилова

С натуры

Рассказики о палачах

Академия

     из чулочного

     из операционно-столового

     из каблучного

     из болевого

     из плачевого

     из бельевого

Эсхатологические этюды

Притчи

Афоризмы

     Однажды, подобрав на помойке чьи-то кости, я составил интересную конструкцию с натуры. Позировал мой сосед. Он только проснулся и все еще зевал и сплевывал. Мне удалось добиться некоторого сходства. Я работал. Скучность робко стучала в дверь моей жизни, вот я и пытался искать как бы побег от скучности. Сосед говорил:

     – Hесерьезно это.

     Но когда увидел, запнулся, видимо, уловил сходство, даже попросил меня сделать копию и для него. В моей комнате уже скопилось изрядное количество конструкций, или, так и быть, осмелюсь назвать их скульптурами. Вечерами я говорил с ними, жалуясь на бедность, одиночество и страхи. На улицах частенько обижали зря, ветер плевался, дождь хлестал, морозец кусался, – в общем, хулиганства вдоволь, бери отоваривайся. Без карточек. Безответны были мои жалобы, но ничего, главное – спихнул наболевшее.

     Собирал я и объедки во дворе под негодующий ропот пташек. Я мастерил из них pазное по памяти. Сосед захаживал по вечерам, критически оглядывал, хмыкал. Однажды он, кряхтя, взобрался на комод и выпрямился среди экспонатов.

     Я осмотрел его, прищуря глаза, кое-где исправил, вставляя комки объедков, грязи, плевков и слизи. Получилось лучше, и сосед тоже остался доволен. Да, захаживали ко мне любители, ценители и знатоки прекрасного.

     Некоторые восторженные, готовые жертвовать ради высокого искусства, оставались, забыв работу и семьи. Они взбирались на гардероб, буфет, подокон­ник и застывали в созерцании. Однажды и я сам шагнул, вежливо попросив потесниться уже многочисленных якобы статуй, и статуизировал сам себя.

     Тишина смотрела на нас с завистью. Как-то спустя соседка-пенсионерка постучала в дверь. Не дождавшись ответа, вошла.

     – Ах ты, Господи, музей прямо!

     – Влезай, Кузьминична, – я протянул руку и она взгромоздилась рядышком.

     Тишина принесла небывалую легкость, и она поселилась в наших сердцах.

     Прохожие на улице, глядя в окно, останавливались и указывали на нас. Скоро под окном стояли многие и еще больше и созерцали в безмолвии, застывая в красивые Статуи.

на главную