Высказывания о России

в текстах русских писателей,

(в 3-м томе Электронной библиотеки

«Русская литература: от Нестора до Булгакова»)

...В "Tristia" (книге Мандельштама) есть крымские стихи: кто "Tristia" читал, тот, уж наверное, их помнит: одно из лучших стихотворений Мандельштама - одно из лучших русских стихотворений:

                         ...Где обрывается Россия

                         Над морем черным и глухим.

                         ...Как скоро ты смуглянкой стала

                         И к Спасу бедному пришла -

                         Не отрываясь целовала,

                         А строгою в Москве была.

                         Нам остается только имя:

                         Блаженный звук, короткий срок.

                         Прими ж ладонями моими

                         Пересыпаемый песок.

      Так вот, это написано в Крыму, написано до беспамятства влюбленным поэтом. Но поклонники Мандельштама, вообразив по этим данным (Крым, море, любовь, поэзия) картину, достойную кисти Айвазовского (есть, кстати, у Айвазовского такая картина, и прескверная, "Пушкин прощается с морем"), - поклонники эти несколько ошибутся...

[Иванов Г. В.: Китайские тени, С. 174. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 45996 (ср. Иванов: Собр. соч. т.3, С. 320-321)]

...Он шел, гордо откинув голову, большую некрасивую голову на тонкой шее, бормоча под нос - сочиняя на ходу стихи, упоительные "ангельские" стихи:

                         Где обрывается Россия

                         Над морем черным и чужим...

      Коктебельские мальчишки кричали ему вслед, когда он проходил мимо: "Господин - часы обронил". И когда он гневно оборачивался, убегали, высунув "свиное ухо"...

 [Иванов Г. В.: Китайские тени, С. 177. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 45999 (ср. Иванов: Собр. соч. т.3, С. 322)]

...Пришло время - и яд действует. Пришло время, и яду нельзя сопротивляться...

      Каннегиссер в 1917 году писал:

                         И если, шатаясь от боли,

                         К тебе припаду я, о, мать,

                         И буду в покинутом поле

                         С простреленной грудью лежать,

Тогда у блаженного входа,

                         В предсмертном и радостном сне,

                         Я вспомню - Россия, Свобода,

                         Керенский на белом коне...

      "О доблестях, о подвиге, о славе" - он давно мечтал. "Радостная смерть" за Россию, за свободу, за человечество - ему давно мерещилась. Но какая жестокая разница между тем, что мерещилось, и тем, что оказалось в действительности.

                                   ...Россия, Свобода,

                         Керенский на белом коне?..

      Нет - подвал Чека, сухой треск нагана...

[Иванов Г. В.: Петербургские зимы, С. 257. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46259 (ср. Иванов: Собр. соч. т.3, С. 153-154)]

...Но вокруг создателя этой поэзии, ее первоисточника - Блока-человека, - еще долго будут идти противоречивые толки. Если они теперь утихли, это только потому, что спорить некому... Там - Блок забыт, по циркуляру политбюро, как "несозвучный эпохе", здесь - в силу все возрастающей усталости и равнодушия ко всему, кроме грустно доживаемой жизни... Но когда-нибудь споры о личности Блока вспыхнут с новой силой. Это неизбежно, если Россия останется Россией и русские люди русскими людьми. Русский читатель никогда не был и, даст Бог, никогда не будет холодным эстетом, равнодушным "ценителем прекрасного", которому мало дела до личности поэта. Любя стихи, мы тем самым любим их создателя - стремимся понять, разгадать, если надо - оправдать его...

[Иванов Г. В.: Петербургские зимы, С. 275. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46277 (ср. Иванов: Собр. соч. т.3, С. 163)]

...Беспристрастно оценят творчество Есенина те, на кого это очарование перестанет действовать. Возможно, даже вероятно, что их оценка будет много более сдержанной, чем наша. Только произойдет это очень не скоро. Произойдет не раньше, чем освободится, исцелится физически и духовно Россия. В этом исключительность, я бы сказал "гениальность", есенинской судьбы. Пока Родине, которую он так любил, суждено страдать, ему обеспечено не пресловутое "бессмертие" - а временная, как русская мука, и такая же долгая, как она, - жизнь...

[Иванов Г. В.: Петербургские зимы, С. 299. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46301 (ср. Иванов: Собр. соч. т.3, С. 177-178)]

...Подчеркиваю: для России наших дней. То есть для того, что уцелело после тридцати двух лет нового татарского ига от Великой России.

      Ту былую Россию даже скупой на похвалы, холодный сноб Поль Валери назвал в своем дневнике "одним из трех чудес мировой истории" - Эллада, итальянский Ренессанс и Россия XIX в.

      Сознаемся, как это ни горько, что от этого "чуда мировой истории" в нынешнем СССР сохранилось не многим больше, чем от Эллады Фидия... в современной Греции...

[Иванов Г. В.: Петербургские зимы, С. 321. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46323 (ср. Иванов: Собр. соч. т.3, С. 191)]

...По чужому городу идет потерянный человек. Пустота, как морской прилив, понемногу захлестывает его. Он не противится ей. Уходя, он бормочет про себя - Пушкинская Россия, зачем ты нас обманула? Пушкинская Россия, зачем ты нас предала?..

[Иванов Г. В.: Распад атома, С. 42-43. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46369 (ср. Георгий Иванов, С. 0)]

...С детства для Юрьева понятие "Россия" целиком покрывалось понятием "Петербург".

      Изредка щурясь сквозь окно вагона на унылые ландшафты "с березками", кривые станции, скирды в поле, трусцой плетущиеся куда-то телеги - он вспоминал вдруг, что это и есть Россия, его страна. Мысль эта вызывала в нем смешанные чувства.

      Прежде всего чувство досады, что он при всей своей благовоспитанности и тонком понимании новейшей музыки - все-таки русский, т. е. не совсем то, что настоящий европеец, француз или англичанин, все-таки какой-то второй сорт европейца...

[Иванов Г. В.: Третий Рим, С. 2. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46374 (ср. Иванов: Собр. соч. т.2, С. 36)]

...Но как можно было предусмотреть! В этой стране, которую он с детства научился презирать и ненавидеть, все было шиворот-навыворот и ни на что нельзя было положиться. Казалось, все здесь - и люди, и природа, и события - существовали наперекор здравому смыслу, наперекор Богу и судьбе, существовали, повинуясь каким-то своим, особым, неправдоподобным законам, таким же рыхлым и лживым, хитрым и слабым, каким был князь, все окружающие, вся Россия.

      Он с детства научился презирать и ненавидеть Россию. Сперва противопоставляя свою бедность, грустную жизнь, жалкую наружность - чужому богатству, веселью, здоровью, которые он видел в других и которые привык ощущать как незаслуженные, несправедливые, словно украденные у себя. Потом (тут ему открылся смысл жизни) противопоставляя эту Россию - Германии...

 [Иванов Г. В.: Третий Рим, С. 72. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46444 (ср. Иванов: Собр. соч. т.2, С. 77)]

...Мужик вошел не спеша. Не здороваясь, он долго, истово крестился на образ, потом, охнув, медленно, словно нехотя, обернулся. Медленно, словно нехотя, по бородатому лицу расплылась улыбочка - грешная и детская. И Фрей с отвращением и холодком в сердце опять подумал: Россия!..

[Иванов Г. В.: Третий Рим, С. 120. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46492 (ср. Иванов: Собр. соч. т.2, С. 105)]

...Сердце быстро и тревожно стучало, голова кружилась, и уже ничего нельзя было понять: слева направо читалось "топор", справа налево читалось "ропот", слева направо была Россия, справа налево был матрос. Леденящий страх смерти покрывал все.

      Потом, как на экране, проступило бледное желанное лицо с серьгами, немного наглыми глазами, и все - матрос, Россия, государь, разводящий розы, - побледнело, отошло на задний план, растворилось в чувстве полной безнадежности, прохладной, похожей на лунный свет, скорее приятной...

[Иванов Г. В.: Третий Рим, С. 131. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46503 (ср. Иванов: Собр. соч. т.2, С. 111-112)]

                             * * *

                Нищие слепцы и калеки

                Переходят горы и реки,

                Распевают песни про Алексия,

                А кругом широкая Россия.

                Солнце подымается над Москвою,

                Солнце садится за Волгой,

                Над татарской Казанью месяц

                Словно пленной турчанкой вышит.

                И летят исправничьи тройки,

                День и ночь грохочут заводы,

                Из Сибири доходят вести,

                Что Второе Пришествие близко.

                Кто гадает, кто верит, кто не верит,

                Солнце всходит и заходит...

                Вот осилим страдное лето,

                Ясной осенью видно будет.

                                                                                       1917

[Иванов Г. В.: Сады, С. 41. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46761 (ср. Иванов: Соч. т.1, С. 237)]

         ...Россия, Россия "рабоче-крестьянская" -

          И как не отчаяться! -

          Едва началось твое счастье цыганское

          И вот уж кончается.

          Деревни голодные, степи бесплодные...

          И лед твой не тронется -

          Едва поднялось твое солнце холодное

          И вот уже клонится...

          1930

[Иванов Г. В.: Розы, С. 24. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46802 (ср. Иванов: Соч. т.1, С. 278)]

             ...Россия счастие. Россия свет.

             А, может быть, России вовсе нет.

             И над Невой закат не догорал,

             И Пушкин на снегу не умирал,

             И нет ни Петербурга, ни Кремля -

             Одни снега, снега, поля, поля...

             Снега, снега, снега... А ночь долга,

             И не растают никогда снега.

             Снега, снега, снега... А ночь темна,

             И никогда не кончится она.

             Россия тишина. Россия прах.

             А, может быть, Россия - только страх.

             Веревка, пуля, ледяная тьма

             И музыка, сводящая с ума.

             Веревка, пуля, каторжный рассвет

             Над тем, чему названья в мире нет...

[Иванов Г. В.: Отплытие на остров Цитеру, С. 4. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46823 (ср. Иванов: Соч. т.1, С. 299)]

                            * * *

           ...Это звон бубенцов издалека,

              Это тройки широкий разбег,

              Это черная музыка Блока

              На сияющий падает снег.

              ...За пределами жизни и мира,

              В пропастях ледяного эфира

              Все равно не расстанусь с тобой!

              И Россия, как белая лира,

              Над засыпанной снегом судьбой...

[Иванов Г. В.: Отплытие на остров Цитеру, С. 18. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 46837 (ср. Иванов: Соч. т.1, С. 313)]

                            СТАНСЫ

                                            Родная моя земля, - за что

                                            тебя погубили?                

                                                                               Зинаида Гиппиус

I

                 Судьба одних была страшна,

                 Судьба других была блестяща.

                 И осеняла всех одна

                 России сказочная чаща.

                 Но Император сходит с трона,

                 Прощая все, со всем простясь,

                 И меркнет Русская корона,

                 В февральскую скатившись грязь.

                 ...Двухсотмиллионная Россия, -

                 "Рай пролетарского труда",

                 Благоухает борода

                 У патриарха Алексия.

                 Погоны светятся, как встарь,

                 На каждом красном командире,

                 И на кремлевском троне "царь"

         В коммунистическом мундире.

                 ...Протест, сегодня бесполезный, -

                 Победы завтрашней залог!

                 Стучите в занавес железный,

                 Кричите: "Да воскреснет Бог!"

[Иванов Г. В.: Стихотворения, не входившие в прижизненные сборники, С. 85. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 47067 (ср. Иванов: Соч. т.1, С. 530)]

                            * * *

               И сорок лет спустя мы спорим,

               Кто виноват и почему.

               Так в страшный час над Черным морем

               Россия рухнула во тьму.

               Гостинодворцы, царедворцы

               Во всю старались рысь и прыть;

               Безмолвствовали чудотворцы,

               Не в силах чуда совершить.

               И начался героев-нищих

               Голгофский путь и торжество,

               Непримиримость все простивших,

               Не позабывших ничего.

                                                        <1956?>

[Иванов Г. В.: Стихотворения, не входившие в прижизненные сборники, С. 102. Русская литература: от Нестора до Булгакова, С. 47084 (ср. Иванов: Соч. т.1, С. 547)]

вернуться на страницу ГДК "Россия"

на главную страницу сайта

1. Из текстов более 150 российских писателей, включенных в энцикло-педию, охватывающих объем бо-лее 80 000 книжных страниц, экви-валентный библиотеке в 200 толс-тых томов, были выбраны ВСЕ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ тексты или отрывки текстов, в которыйх один или несколько раз встречалось слово "Россия" в именительном падеже.

2. Авторы, в текстах которых встречалось слово "Россия" в именительном падеже, приведены в алфавитном порядке в левом меню.

3. Слово "Россия" этих текстах или в отрывках текстов выделено мною жирным шрифтом.

4. Кроме того, в словах с основами «рус», «росс», «русс», «рас», «родин», «отчизн» эти основы выделены красным цветом.

5. И, наконец, в словах с основами «дом»,  «народ», «раскол» эти основы выделены синим цветом.