ЮЛИЙ КВАРТИН
АБСОЛЮТНЫЙ ПОРОГ В НАКАЗАНИИ
(список представляет собой ссылки по которым можно перейти к соответствующим публикациям)
- Именем Российской Советской Федеративной Социалистической республики…
Судья зачитывает приговор. В зале судебного заседания напряженная тишина. Я смотрю на подсудимого. Пока пересказывается существо уголовного дела, называются статьи, излагаются доказательства, лицо его бесстрастно. Но вот читаются заключительные строки – об избрании меры наказания. Эту часть приговора он слушает настороженно. И вдруг улыбка трогает губы подсудимого. Глубоко и облегченно вздохнув, он трет ладонью лоб, виски: не ослышался ли? Затем весело смотрит в зал, где сидят свидетели, родственники. Глаза блестят. Он не скрывает своей радости. Видимо, ждал иного. Приговор для него – приятная неожиданность. Словно подарок…
Сложился определенный стереотип мышления: если приговор, то непременно с чрезмерно суровым наказанием. Будто суд только тем и занят, как бы построже, посуровее, прямо таки на грани необъективности (а то и за этой гранью) покарать порок, наказать преступника.
Отнюдь. Из многолетней личной практики знаю, сколь не прост, нередко мучителен поиск оптимальной (справедливой) меры наказания. Это, пожалуй, самый сложный момент любого судебного разбирательства, синтезирующий все доводы, вытекающие из состязания участников процесса. Прокурор, защитник выложили на чаши весов свои аргументы и пребывают в ожидании решения. Фемида без погрешностей должна взвесить все «за» и «против».
Кто поможет ей в этом? Закон? Естественно. Но как применить его без малейших колебаний? Как безошибочно учесть все тонкости и нюансы? Вот тут-то и приходится вспомнить о судебной экспертизе, назначение которой предусмотрено ст. 78 УПК РСФСР и соответствующими статьями УПК других союзных республик.
Арсенал средств установления истины в уголовном судопроизводстве скудным не назовешь. Их немало. В то же время они требуют постоянного совершенствования и развития. Например, суд может опереться на судебно-психологическую экспертизу, активно используемую в нашей стране еще в 20-е годы. Однако она оставила по себе неоднозначную память. Эксперты-психологи проявляли тенденцию выходить за пределы своей компетенции и вторгаться в вопросы правового характера. Это стало одной из причин негативного отношения к данной экспертизе. И все же, в уголовном процессе, на любом этапе которого в центре внимания находится человек со всеми индивидуально-психологическими особенностями, их недооценка усложняет поиски истины.
Практически без оценки этих особенностей обойтись нельзя. И они учитываются следователем или судом. Но на основе профессионального и житейского опыта. К сожалению, не всем это доступно. И вот тогда особенно остро ощущается потребность в проведении судебно-психологической экспертизы, которая исследует главным образом проявления психики человека, не выходящие за пределы нормы. Причем привлекает внимание, например, направленность исследования на анализ индивидуального сознания в момент совершения поступков. И это крайне важно для точного определения меры наказания.
Психологические аспекты при рассмотрении уголовных дел в суде начали интересовать юристов еще в прошлом веке. В России первая попытка проведения судебно-психологической экспертизы относится к 1883г. Или, вот, А.Экмекчи в статье «О судебно-психологической экспертизе», опубликованной более двадцати лет назад, вспоминает, что еще в 1901г. известный русский процессуалист, профессор Л.Владимиров настойчиво заявлял о необходимости введения психологической экспертизы в суде. Эту мысль не раз выражали лучшие отечественные судебные ораторы, глубокие знатоки психологии А.Кони, В.Спасович, С.Андриевский.
В наше время в судебной практике психологической экспертизе отводится весьма незаметная роль. Кое-кто из юристов нет-нет, да и вспомнит о необходимости привлечения психологов к проведению экспертизы в суде. Однако дальше этого дело не идет.
Ну, а как в мировой юриспруденции? Может быть не мы одни отвернулись от такой экспертизы? Оказывается, нет. В ряде развитых стран юристы давно и всерьез взяли на вооружение психологическую науку и, в частности, судебно-психологическую экспертизу. США, например, располагают довольно широким выбором специалистов в этой области знаний: около 200 тыс. психологов (у нас – 4.5 тыс.). В уголовной юстиции Франции активно развивается институт социального, психологического и психиатрического анкетирования. Причем психологический подход в судебной системе начинается с назначения судьи. Производится оценка его характера, наклонностей, привычек и т.д. В Венгрии на преступника заводится психологическое досье. В Польше по отдельным категориям дел предусмотрено обязательное участие эксперта-психолога.
Вопрос о целях и мерах наказания не остался без внимания ООН. Там обсуждалось, что нужно сделать для активного и целенаправленного педагогического и психологического воздействия на личность осужденного назначенным наказанием. Комитет ООН по предупреждению преступности и борьбе с ней неоднократно рассматривал вопрос о видах и целях наказания. И это естественно. Чем более суровое наказание грозит преступнику, тем более полным должны быть юридические гарантии (и среди них – психологическая экспертиза) на всех стадиях уголовного процесса, особенно судебной. Вероятно, именно психология восприятия преступником всего того, что происходит с ним после совершения преступления, вызвала интерес Института социальной защиты ООН. Так, важное значение придается даже архитектуре тюремных зданий в деле перевоспитания и исправления преступника.
Должны быть предусмотрены все возможные меры (коли человек попал на скамью подсудимых), чтобы предупредить хотя бы рецидив преступления, избежать психологического надлома, сохранить для общества психологически здорового гражданина. У преступника происходит осмысление происшедшего. От того, какое решение примет суд от имени государства, он будет судить об отношении государства к нему. Следовательно, государство должно быть заинтересовано в создании безукоризненной правовой системы и ее восприятия гражданами.
В то же время отсутствие четкой методики оценки заключений экспертов-психологов препятствует практическим работникам иметь ясное представление о предмете психологической экспертизы. Мы не отказываемся от проведения судебно-медицинской, бухгалтерской, криминалистической, автотехнической, психиатрической экспертиз. При этом судебно-психиатрической экспертизе поручается изучение вопросов, имеющих отношение исключительно к компетенции психологов.
Давно уже установлено, что психология и психиатрия – самостоятельные области знаний. Сами психиатры при постановке диагноза нередко привлекают психологов. Стало быть, врачи понимают, что каждый специалист более квалифицирован и компетентен в своем деле.
Вывод ясен: личность, диагностика ее индивидуально-психологических особенностей подлежат компетенции только эксперта-психолога. Поскольку понятие «правонарушитель», «преступник» включает в себя и понятие «личность», суд должен изучать все особенности личностных реакций на правонарушение (арест, наказание и т.д.), чтобы назначить ему строго индивидуальное, целесообразное, справедливое наказание. Изучение реакции личности на правонарушение и наказание за него важно и в педагогических целях.
Перед судебно-психологической экспертизой никогда не ставилась и не могла ставиться задача о назначении наказания. Это дело суда. Однако результаты экспертизы – неоценимая помощь суду в установлении истины и выработке правильного, взвешенного решения о мере наказания. Восприятие им назначенной меры наказания, как возмездия за совершенное преступление, не самое ли главное в любом судопроизводстве? В принципе здесь обоюдоопасны отклонения в любую сторону. Необходимо тонко чувствовать так называемый абсолютный порог.
Понятие «абсолютный порог» существует в психофизике, основанной немецким ученым Густавом Фехнером. Психологи считают, что абсолютный порог – разновидность известного в физике сенсорного порога и означает такую величину раздражителя, завышение которой вызывает лишь ответную обостренную реакцию, а занижение приводит к тому, что он просто перестает восприниматься. Понятие сенсорной системы – синоним понятия «анализатор», термина, введенного академиком И.Павловым для обозначения нервного аппарата восприятия, анализа и синтеза раздражителей.
Как видим, здесь можно провести некоторую аналогию и с назначением наказания в судопроизводстве, поскольку оно также своего рода раздражитель для осужденного с целью запрета рецидива, профилактики против нового нарушения закона.
Проблема оптимального применения наказания всегда стояла перед судом. Прокурор просит суд назначить наказание с точки зрения обвинения. Адвокат – с точки зрения защиты. Да простят мне юристы примитивизм рассуждений, но от сложившейся практики не уйдешь. Суд, как правило, обращает больше внимания на прокурорские сентенции, «скинув» иногда полгода или год, если посчитает, что адвокат действительно хорошо поработал по делу.
Между тем, назначить чрезмерно мягкую меру наказания виновному – не достичь требуемого восприятия. Слишком суровое наказание, наоборот, вызывает у осужденного озлобление, панический страх, холодную жестокость. Он перестает верить в справедливость закона, считает, что жизнь кончена, а это тем более притупляет самоконтроль, деморализует. В таком состоянии – один шаг до повторного преступления, рецидива. Так, порой, деградирует личность. Об этом говорилось не раз. Но что практически делается для изменения положения?
Сейчас все решает субъективный подход суда. Суд же состоит из живых людей, а не из роботов, где можно было бы успешно применять сенсорную систему и достигать максимально точных результатов. Вот почему возникает необходимость создания в судебном процессе дополнительной ступени перед назначением наказания. Специалисты с профессиональной точки зрения дали бы исчерпывающие рекомендации при назначении наказания. Может быть, необходимо предусмотреть участие экспертов-психологов со стадии предварительного следствия, когда решается вопрос об избрании меры пресечения (в частности, заключения под стражу). И уже срабатывает психологическое восприятие этого акта правонарушителем.
Еще более сложный процесс – назначение наказания при осуждении группы преступников. Юристам известно, что в таких случаях среди них непременно есть организатор – вожак, подстрекатель, более или менее активный соучастник, а также случайно оказавшийся в их среде, втянутый и т.д. Здесь крайне важен дифференцированный подход к участникам преступления. И тут уж никак нелишне обратиться к мнению специалистов. Допускаемые же ныне судами ошибки в подобных уголовных делах могут причинить непоправимый вред.
Недавно, например, Гагаринским районным народным судом Москвы были осуждены Раевских и Гладышев. По делу было бесспорно установлено, что Раевских являлся организатором и активным участником преступления. Гладышев же только по указанию Раевских помогал последнему в совершении преступления, но сам не проявлял активности. Однако наказание было назначено обоим одинаковое.
Будет ли достигнута цель наказания? На такие вопросы могли бы с достаточной компетентностью ответить специалисты. К сожалению, пока законодательством не предусмотрено мер к достоверному познанию личностных качеств участников преступления.
Абсолютный порог при назначении меры наказания все еще остается недостаточно изученным, далеко не всегда учитывается и взвешивается. Вероятно, эту проблему следовало бы разрешить при разработке нового законодательства.
1990 г.