ЮЛИЙ КВАРТИН
ГРУЗИЯ, КОТОРУЮ Я ЛЮБЛЮ
(список представляет собой ссылки по которым можно перейти к соответствующим публикациям)
Агрессия Грузии против Южной Асетии привела меня в замешательство. Утверждения же Саакашвили о насильственной оккупации Грузии со стороны России шокировали. Видимо нынешний Президент Грузии получал архи специальное образование.
Любой мало-мальски образованный человек хотя бы слышал о, так называемом, Георгиевском трактате от 24 июля 1783 года.
В нем, в том числе, говорилось: «В сем самом расположении снисходя на прошения, ко престолу Ее императорского величия принесенные от светлейшего царя карталинского и кахетинского Ираклия Теймуразовича о принятии его со всеми его наследниками и преемниками и со всеми его царствами и областями в монаршее покровительство Ее величества и Ее высоких наследников и преемников, с признанием верховной власти всероссийских императоров над царями карталинскими и кахетинскими, всемилостивейше восхотела постановить и заключить с помянутым светлейшим царем дружественный договор, посредством коего, с одной стороны, его светлость, именем своим и своих преемников, признавая верховную власть и покровительство Ее императорского величества и высоких Ее преемников над владетелями и народами царств Карталинского и Кахетинского и прочих областей, к ним принадлежащих, ознаменил бы торжественным и точным образом обязательства свои в рассуждении Всероссийской империи, а с другой, Ее императорское величество такожде могла бы ознаменить торжественно, каковые преимущества и выгоды от щедрой и сильной Ее десницы даруются помянутым народам и светлейшим их владетелям».
Очевидно, что прошение о дружественном договоре исходило от самой Грузии.
Далее в первом артикуле указано: «Его светлость царь карталинский и кахетинский именем своим, наследников и приемников своих торжественно навсегда отрицается от всякого вассальства или под каким бы то титулом ни было, от всякой зависимости от Персии или иной державы и сим объявляет перед лицом всего света, что он не признает над собой и преемниками иного самодержавия, кроме верховной власти и покровительства Ее императорского величества и Ее высоких наследников и преемников престола всероссийского императорского, обещая тому престолу верность и готовность пособствовать пользе государства, во всяком случае, где от него то требовано будет».
Артикул седьмой гласит: «Его светлость царь, приемля с достодолжным благоговением толь милостивое со стороны Ее императорского величества обнадеживание, обещает за себя и потомков своих: п.1. Быть всегда готовым на службу Ее императорскому величеству с войсками своими; п.2. …подданных Ее величества охранять от всяких обид и притеснений».
Артикул восьмой закрепляет: «…для вящего соединения с Россией сих единоверных народов, Ее императорское величество соизволяет, чтоб католикос или начальствующий архиепископ их состоял местом в числе российских архиереев в осьмой степени, именно после Тобольского, всемилостивейше жалуя ему навсегда титул Святейшего Синода члена».
В первом сепаратном артикуле зафиксировано: «…намерение, дабы единоверные Ее императорсому величеству народы, тесными узами с империей Ее соединенные, пребывали между собой в дружестве и совершенном согласии в страх завиствующим им соседям…».
И, как венец доброй воли, в клятвенном обещании звучало: «Аз нижеименованный, обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом пред святым его Евангелием в том, что …обязываюсь по чистой моей христианской совести неприятелей Российского государства почитать за своих собственных неприятелей».
И после такой клятвы напасть на Российские посты миротворцев?
Конечно, мне могут возразить. Революция семнадцатого года прошлого века все перечеркнула. Но ведь после революции Грузия вошла в состав СССР и вновь добровольно. Стало быть, вряд ли уместно сейчас утверждать о насильственном со стороны России захвате Грузии.
Думаю, что втравливание народа Грузии в военный конфликт, в стороне от которого Россия не может стоять, говорит не только о безграмотном правлении администрации Грузии, но и о ее безразличии к собственному народу.
Меня с Грузией связывают кровные узы. Поэтому я с болью в сердце вспоминаю светлое прошлое, которое, надеюсь, не позволит возникнуть «клину» между русскими и грузинами.
Мой дед - потомок древнего Грузинского княжеского рода. В 1914 году он, как многие тогда граждане России такого происхождения, пошел добровольцем на первую мировую войну с Германией. Попал в плен. После подписания мира с Германией вернулся в Российскую империю. Путь в Грузию лежал через Москву. В то время попавшие в Москву лица обязательно отмечались в своей диаспоре. Пока он проходил эту процедуру, познакомился с моей бабушкой, влюбился, остался в Москве и женился на ней. Через некоторое время у них родилась дочь. Дедушка дал ей имя великой царицы: Тамара. От смешанных браков всегда рождаются уникальные дети. Она была необыкновенно красива. Характер сформировался таким покладистым, что с ней никто и никогда не только не ругался, но даже не пытался спорить. Природа ее одарила чрезвычайной мудростью. Вырастили и воспитали ее в лучших традициях Грузинского народа. Эта девочка и стала впоследствии моей матерью.
Дед мечтал вернуться к себе домой, но бабушка тянула с решением о переезде в Грузию. Когда моя мама немного подросла, дед надумал показать ей свою родину. Но, приехав в Грузию, выяснил, что после революции его братья стали кровными врагами, все его имущество отдано в колхоз и возвращаться, по сути, некуда. Его появление в Грузии после плена более менее примирило родственников и моя мама стала периодически приезжать туда на летний отдых. Она безгранично влюбилась в эту страну. В нее невозможно было не влюбиться. Встречали маму всегда, как царицу Тамару. Столько тепла, любви, заботы, внимания, добра она получала от каждого посещения этой маленькой, но великой душой, традициями, обычаями, самобытностью страны, что любовь к ней переполняла ее сердце. Затем эта любовь передалась и мне. Конечно, в этом был «виноват» и дед. Каждая секунда, проведенная с ним, имела для меня огромное благотворное значение. Он так меня опекал, что я не хотел отходить от него ни на шаг всякий раз, когда мне счастливилось быть с ним. Если я хулиганил больше дозволенного, он не ругался и, тем более, не наказывал, а лишь спрашивал: «Где твоя совесть, шени чириме?». Я ему отвечал: «В буфете, деда». Он нежно улыбался и доставал из буфета обожаемую мною пастилу. Чтобы мое мышление активно развивалось, он любил повторять: «Я стучу по стенке, а ты пойми, что я хочу сказать». Мое узнавание столь высокой нравственной сущности грузина начиналось с моего деда.
Первый раз мама решила показать мне непосредственно Грузию и её народ в 1949 году, когда мне было всего четыре года. Мы приехали в Тбилиси. От Тбилиси в Сигнахский район Кахетии, родину моего деда, находящуюся на границе с Арменией, была проложена узкоколейка в одну колею. В пару местах для безопасного движения встречных поездов ее обустроили разъездами. Поезда ходили строго по расписанию, но на этих разъездах ожидали встречный состав.
Прошло около четырех лет после окончания второй мировой войны с Германией. Из-за нее мама уже давно сама не была в Грузии. Поэтому мы ехали и не знали, на что нам надеяться. Однако встреча превзошла все наши ожидания. Не только родственники, но и все соседи считали своим долгом пригласить нас к себе в гости. Отказаться было нельзя. Не принято было в Грузии отказываться от таких приглашений. Мы гостили почти месяц, но все прошло, как в один час.
В первую очередь мы приехали к Тамро-бабо. Это жена одного из братьев, наиболее близкого моему деду, убитого во время революции. После этого события она так и не вышла замуж и навсегда осталась для меня эталоном преданности. До самой ее смерти и после нее образ Тамро-бабо хранился в моем сердце, как самой близкой и любимой бабушки.
В первый же день нашего приезда стол накрыли во дворе у Тамро-бабо. Она пригласила к себе все село. Гости пришли со своими харчами, столами и скамейками. Посидели полдня и стали все перетаскивать в другой двор. Все дружно взялись и перенесли туда столы со всем содержимым и скамейки. Посидели там и тронулись дальше. По мере перемещения стол торжественно рос размерами. Народ все подходил и подходил. На стол постоянно добавляли напитки и угощения. Длинные грузинские тосты звучали не смолкая, словно журчали, как целебный родник, и лились рекой вместе с напитками.
Когда настал день отъезда, всем селом со столами, угощением и напитками передвинулись к железной дороге. Железнодорожной станции, как таковой, не существовало. Поезд останавливался, если желающий подсесть на него просто голосовал рукой. Когда показался поезд в направлении Тбилиси, кто-то проголосовал. Поезд остановился. Сельчане пригласили за стол машинистов и всех пассажиров. Конечно, график движения нарушили, но обычаи и традиции добродушного теплого грузинского приема были соблюдены.
Другой раз, когда мы приехали в Грузию, сельчане преподнесли нам сюрприз. В районе Сигнахи давным-давно была посажена вековая дубовая роща. По преданию эту рощу, чуть ли ни своими руками, высаживала императрица Екатерина. Роща числилась, как заповедник, где даже гулять нельзя было без разрешения.
В Грузии вообще всегда относились очень трепетно к своей истории. Грузины во все времена в большинстве своем занимались земледелием и не в простых условиях. Поэтому у них выработалась особая причастность к природе. Нам же не дали опомниться после приезда и в первый же день отвезли в эту рощу, где устроили грандиозную праздничную встречу.
Если к этому добавить впечатления об условиях и образе жизни в Грузии на тот период, то складывается потрясающая ни на что не похожая картина. Дома были построены из блоков, сделанных из веток колючих кустов и глины. В дверях, практически, не было замков, поскольку в селах не воровали. Невысокие заборы были свиты из веток тех же колючих кустов. Вокруг рос виноград, абрикосы, грецкие орехи. Люди улыбались друг другу и радовались жизни. Любой был готов прийти на помощь. Мной все это воспринималось, как сказка.
Гигла (один из племянников моей матери) специально для меня завел и держал лошадь, чтобы я, когда наезжал, скакал верхом на ней по горам, хотя я не каждый год приезжал. Василий и Сосо (его дети) почтительно вставали при моем появлении, уступая мне место, хотя я был значительно моложе их по возрасту. Но по статусу они были моими племянниками. Соседская корова после пастбища возвращалась домой, проходя мимо дома Тамро-бабо. Бабушка останавливала ее и надаивала мне кружку парного молока. Корова настолько за лето привыкала к такой обязанности, что и зимой самостоятельно в одно и то же время приходила из своего хлева к дому Тамро-бабо и не двигалась с места, пока не надоят кружку молока. Родственники не упускали случая прислать нам гостинцы в Москву, чтобы мы не теряли внутреннюю связь с ними и в Москве ощутили частичку Грузии.
Обо всем этом и многих других уникальных чертах жизни грузин можно вспоминать бесконечно. Ну, как не влюбиться в грузин и в их Грузию?
В последний раз я был в Грузии в 1973 году по весьма печальному поводу, в связи со смертью Тамро-бабо. Так сложилось, что это был первый мой приезд в прекрасную Грузию, после моей службы в армии. Но он оказался и последний.
Люди стали какие-то другие. Я не чувствовал того юмора, доброты, приветливости. Появились дома-дворцы. Вокруг них были возведены крепостные заборы. К трагедии утраты моей любимой, бесконечно дорогой для меня бабушки, добавилось удручающее впечатление кардинальных негативных изменений внешнего и внутреннего состояния Грузии и грузин, которые бросились мне в глаза и шокировали. Единственное утешение на ближайшие несколько лет я все же увез из Грузии. Пастухи мне подарили потрясающего щенка кавказской овчарки.
После этого постепенно контакты с родственниками начали «затухать» и возникали лишь тогда, когда им требовалась какая-либо, как сейчас принято говорить, деловая помощь Москвы. Родственная связь большинство из них перестала интересовать. При этом надо отметить, что население Грузии разделилось. Одна часть стала задумываться над тем, как выжить и им было не до личной жизни. Другая часть рассматривала контакты с исключительно коммерческой стороны. Кто в эти рамки, особенно последние, не вписывался, был обременителен и не желателен для них.
Вероятно, уже тогда все покатилось по наклонной к сегодняшнему результату. Жаль, что грузинам помешали сохранить свою неповторимую частичку мировой культуры и навязали состояние психоза. Хотя я не думаю, что сами грузины стремятся к такой деградации. К власти в Грузии, как известно, пришли сегодня не совсем аборигены. Их амбиции явно не вытекают из интересов коренного населения Грузии. Простой народ, наверняка, не хочет обострения отношений с кем-либо, а уж тем более с Россией. Но это беда не только Грузии. Постсоветское пространство переживает непростые времена. Однако хочется верить: моя любимая Грузия вернется «на круги свои» и можно будет гордиться, что частично я тоже - Грузин.
11.08.2008г..